Паничев

Паничев вошел в помещение и осмотрелся. Зал был не очень большой, метров сорок квадратных. Одна стена была оснащена маленькими пыльными окнами, вдоль других стен стояли металлические кривые стеллажи с бесконечным количеством рулонов бумаги на пыльных полках. Чертежи, наверное (понял Паничев). По центру комнаты расположились восемь рабочих столов. На каждом из них возвышалось по странному агрегату – серая коробка с вентиляционными решетками и двумя торчащими окулярами. За столами, практически не отрываясь от окуляров, сидели люди. Люди смотрели в недра машины через окуляры, просунув руки в специальные ниши на передней ее панели, и что-то там этими руками делали. Чертят, наверное (подумал Паничев). И решительно двинулся к одному из столов.

Паничев уже стоял в самом центре комнаты и вежливо кашлял, а на него так никто и не обратил внимание. Все были поглощены работой. Паничев еще раз пригляделся к людям. Здесь работали мужчины и женщины надежного пенсионного возраста. Движения их были медлительны и полны грации. Сначала они водили руками в недрах аппаратов, потом, не отрываясь от окуляров, брали что-то (Паничев не разобрал что) со стола, и засовывали в аппарат. Паничев минуту или две наблюдал за их работой, а потом бодрым голосом произнес:

- Здравствуйте, граждане!

Граждане спокойно оторвались от своего занятия и воззрились на Паничева. Посмотрев на него ровно секунду, все вернулись к своему занятию. Все кроме одной женщины. Она встала со своего места и, добродушно улыбнувшись, посмотрела на Паничева.

- Добрый день. – Густым приятным басом приветствовала Паничева женщина. Она протянула Паничеву широкую трудолюбивую ладонь.

- Здравствуйте, я Паничев из третьего, я посмотреть, что тут у вас. – Сказал Паничев и мило улыбнулся.

- Зинаида Михайловна Глухова. – Сказала женщина и тоже улыбнулась. – Начальник отдела. А что вас интересует? – Она пристально, но добродушно посмотрела Паничеву в глаза.

Паничев сдвинул очки на нос и снисходительно посмотрел на Зинаиду Михайловну поверх тонированных стекол.

- Меня, собственно, интересует все. Вообще все. Но здесь я по другому поводу. – Зинаида Михайловна застыла в выжидательной позе. Паничев помолчал для эффекта, и продолжил. – Чем вы здесь занимаетесь? – Театрально разведя руки в стороны спросил он.

- Мы, ну… - Зинаида Михайловна немного смутилась. – Мы, это, чертим эти…

- Ну. – Перебил Паничев хихикнув. – Ну, это и так понятно. – А вам не кажется, что это все можно делать гораздо проще и быстрее?

- Молодой человек! – Воскликнула Зинаида Михайловна. – Этому учат, между прочим, шесть лет. Да, шесть лет и еще двадцать лет работы в НИИ! А вы говорите, Проще? – Остальные сотрудники, один за другим стали медленно поднимать мутные от соприкосновение с прекрасным и неведомым глаза, и прислушиваться к разговору.

- Ну, да проще. – Ничуть не смутившись, ответствовал Паничев. – Проще. Есть же у нас на орбите специальные спутники, там, системы специальные. Компьютеры, наконец. А вы здесь в подвале сидите, руками там что-то возите? В Европе так уже лет шесть как не работают и лет двадцать как не учат, а? – Паничев еще больше сдвинул очки на нос и наклонил голову.

- Ну, знаете ли. – Зинаида Михайловна готова была взорваться гневной бранью, но видно было, что хорошее воспитание душит ее наподобие висельной петли, и не дает даже набрать в легкие необходимое количество воздуха. – Знаете, что! – Почти прохрипела она. – А кто вы все-таки такой!

– Я же представился, я Паничев из третьего. – Дружелюбно во второй раз соврал Паничев. – Я говорю только, что нам еще очень далеко до Европы. Там уже во всю современные технологии применяют, а здесь у нас двадцатый век. Да, вы не обижайтесь, Зинаида Михайловна, не обижайтесь. Я же, что? Я просто смотрю и вижу и делаю выводы. За отчизну обидно. Понимаете? – Зинаида Михайловна немного успокоилась.

– Да, – Сказала она примирительно. – Обидно. Да что поделаешь, что поделаешь. Молодые к нам не идут, работы много, а денег государство на новое оборудование не дает. Так. Вон, посмотрите кто здесь работает. Старики одни. – Один из «стариков» (лет шестидесяти) оторвал от окуляров мутные глаза и посмотрел на собеседников. Зинаида Михайловна продолжала. – Эта работа очень сложна мы сначала, понимаете, загружаем снимки вот сюда. – Она показала на специальную щель в верхней части аппарата. – И потом…

– Да, не пыльная работенка. – Не сдержался Паничев.

– Что? – Зинаида Михайловна снова нахмурилась.

– Понимаете – Продолжал Паничев. – К вам и молодежь не идет только потому, что это уже никому не нужно. Вы здесь только потому, что государству проще отправить вас на заслуженный отдых на кладбище, чем посылать на дорогостоящие курсы переквалификации или разгонять ваши дебильные митинги. Вы доработаете здесь, в этом подвале свои положенные пять, шесть лет и о вас и вашей работе тут же забудут. – Зинаида Михайловна нахмурилась, начала сопеть, но продолжала слушать Паничева, полагая видимо (не безосновательно), что человек немного не в себе. – Понимаете. – Паничев еще раз оглядел комнату. – То, что вы делаете ввосьмером, давно уже делает на третьем этаже одна хрупкая девушка по имени Аня. И, в отличие от ваших чертежей, ее чертежи идут дальше. Они точнее, аккуратнее и она выпускает их больше в единицу времени. Вы здесь еще и потому, что ваш директор хорошо к вам относится. Но я уверяю вас, что к Ане он относится еще лучше. Аня работает на мощной машине и пользуется данными со спутников и чем-то там еще. И никогда она не спустится в ваш крысиный рай, чтобы лазать руками в доисторических коробках. Молодежь, между прочим, учится и не плохо учится. – Краем глаза Паничев отметил, что остальные стали потихоньку подниматься со своих мест. Словно чувствуя, что скоро его бесцеремонно прервут самым грубым образом, Паничев заговорил быстро, скороговоркой. – Вы! – Паничев поочередно обвел всех вытянутым длинным указательным пальцем, словно очерчивая в воздухе вокруг себя магический полукруг. – Вы все типичное наисовременнейшее зло! Вы тормозите наш прогресс. Вы прикрываясь своим возрастом, былыми заслугами, каким то там опытом, бог знает чем еще, не постижимым образом оставляете за собой право на собственное мнение в проффесиональных кругах. Вы занимаете места, давно предназначенные для устройства так необходимых в крупных городах общественных сортиров и теплых автомобильных парковок. Вы постоянно гундите, что вам мало платят, вам не дают льгот, вас плохо лечат. А зачем, я вас спрошу? Зачем вы нужны. Вы стары и никчемны. Поезжайте на свои дачи, ловите рыбу, сейте сорняки и тискайте внуков. Не делайте работу, которую делаете плохо. Вас никто не запомнит здесь, кроме таких же как вы. От вас не останется ничего кроме мятых железных стеллажей с рулонами испорченной пожелтевшей бумаги, в которую узбек – строитель в итоге завернет недоеденную селедку. Пыль от взорванного фирмой «ШТРАБАХ» здания вашего института не успеет осесть, а вы уже навсегда будете вытеснены из памяти населения более насущными проблемами. Не занимайте пространство, исчезнете, сгиньте. – Паничев решил перевести дух, но пока он говорил все сотрудники встали из-за своих рабочих мест и окружили его полукольцом. В пылу своей речи он не заметил как это произошло. Полукольцо медленно под негодующий шепот стариков превращалось в кольцо. Паничев забеспокоился. Он быстро оглянулся на дверь, и, увидев, что та плотно закрыта на засов, совсем растерялся. – Товарищи, - Решился он. – Я не могу этого терпеть. Поймите меня и не осуждайте. Они же вам ничего не говорят. Они сидят там и ничего не говорят. Товарищи! Родные! Они врут вам, а думают тоже что и я. Товарищи, да вы же сами это знаете. Я несу вам освобождение. Послушайтесь меня, уходите. Вы унижаете сами себя своим здесь присутствием вы… - Паничев не договорил.

Зинаида Михайловна, на сколько неожиданно, на столько же и резкой качнулась назад на левой ноге, выбросив при этом правую вперед, и попала кончиком желтой туфли Паничеву в пах. Удар был страшен. Паничев подавился криком и, побледнев так, что стали видны сосуды под кожей лица, упал на колени. Тут же вся ученая свора навалилась на него. Его били неумело, но сосредоточенно и долго. Паничев хрипел и молился, но толку не было никакого. Старики продолжали избивать его с тихим и от того еще более жутким ожесточением, пока Паничев не потерял сознание. Может его били еще очень долго, а может прекратили сразу после того как он отключился. Паничев этого не видел. Последнее, что он запомнил, были трое пожилых коллег Зинаиды Михайловны дружно, с ускорением в одну «же», опускавшие на его честную бескорыстную молодую голову странный серый аппарат с вентиляционными решетками, щелью для снимков, нишей для рук и двумя торчащими наружу окулярами.