Первому, а стало быть, лучшему автору иллюстраций

Интуитивно, почти вслепую,
за каждым шагом, одну, другую,
я ставлю новую запятую,
пытая строчку.
Бескрайность мысли меня тревожит –
найти границы придется все же,
но атеиста душа не может
поверить в точку.


Повсюду слышу: «Ты это… doit!»
Но это мало меня волнует,
сейчас мне ветер в лопатки дует
и выпить тянет:
как только стихнет нейронов пляска,
лицо укроет веселья маска,
и тонкой пленкой забвенья ряска
мой ум затянет.


Хожу кругами, хожу кругами,
в кармане мелочь звенит орлами, –
выносит месяц, блестя рогами,
меня за скобку.
Я наблюдаю за шрамом млечным,
и разминувшись с последним встречным,
плетусь обратно – пожаром вечным
наполнить стопку.


«Любовь» – простое, по сути, слово
пока не вскрыта его основа,
пока его не заставят снова
сорвать кавычки.
Пока довлеет над духом праздность,
пока за данность считают страстность,
любви и страсти, я знаю, разность –
оплот привычки.


Мне, шутки ради тобою данной,
любовь явилась довольно странной –
непостоянной, но постоянной
как та, по Планку.
Я улыбаюсь, рыданий вместо, –
кто смел, тот занял (мое ли?) место,
и я, прекрасная моя Веста,
снижаю планку.


Пути открыты и неопасны,
но я не стану бродить напрасно, –
я путеводным гигантам красным
довольно верил.
Я расстоянья теперь превыше
их сокращенья ценю, и вижу,
что ты ошиблась, не отделивши
меня от плевел.

.